Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
Братья и сестры, мы празднуем сегодня память преподобного отца Сергия Радонежского чудотворца. Преподобный Сергий — учитель смирения, своим смирением он поражал тех людей, которые жили с ним рядом, которые слышали о нем, приходили к нему издалека. И смирение остается тайной для тех, кто приходит в церковь, кто начинает воцерковляться и для тех, кто долго подвизается в подвиге.
Говорить о смирении совсем не просто, потому что это одна из самых величайших добродетелей, но когда люди нецерковные или часто мы сами думаем о смирении, мы полагаем, что смирение — это бессилие, капитуляция; что смириться — это значит отступить, что смирение — это полное поражение, самоуничижение. Думая, что это не так смирение пугает людей мирских что надо смиряться, значит отказываться от своего мнения, уступать всегда и везде и каждому. в реальности смирение совершенно иная вещь. для того, чтобы понять смирение, можно пойти от противного, от гордости. Что такое гордость, нам более понятно. Гордость — это противоположность смирению. Но гордость как страсть она не так легко нами замечается. Где она коренится? Где ее пристанище в нашей душе? Святые отцы выделяют 8 основных страстей, и каждая из них имеет свое место, на котором она паразитирует на человеке. Есть страсти, которые паразитируют на вожделевательной части человека — это страсти объядения, блуда, сребролюбия, тщеславия и печали. Страсти гнева и уныния паразитируют на раздражительной части души, на силе ревности. А созерцательная мыслительная часть ума..там прячется гордость. И умом мы замечаем в помысле всякие другие страсти, мы их видим. Они все имеют некоторые помыслы. Мы знаем, что такое помыслы, связанные с обжорством, тяга к лакомствам; знаем блудные помыслы и их силу; знаем помыслы сребролюбия, многостяжания, как они выглядят; знаем прекрасно помыслы тщеславия, когда мы сравниваем себя с кем-нибудь; знаем печаль, уныние и гнев. Но гордость мы видим только как вторичные проявления ее. Сама гордость нами едва замечается. Почему? Это все-равно, что обратить глаза вспять. Ум, который видит, в нем и есть гордость. Выживший из ума не понимает своего сумасшествия. И тем не менее контролировать ее можно, хотя и сложно. Взгляд имеет то, что он видит перед собой, это как страсти, которые выплывают перед нами блудными или другими страстными помыслами, жадными, помыслами гнева. Но всегда это еще взгляд, это направленность откуда-то и куда-то. Гордость замечается нами, когда мы поймем как, откуда мы смотрим. Мы смотрим на людей свысока: так, как -будто мы находимся в центре мира, как — будто мир крутится вокруг нас, как — будто мы являемся прыщем, пупом мира, его средоточием. Человеку кажется, что мир крутится вокруг него, что самое главное — это он. И те люди, которые вокруг него крутятся, которые считаются, которые на нем зациклены — это люди «моего круга», все остальные «чужие». Такова гордость. Это свой взгляд, свой центр, самоутверждение, это свое мнение обо всем, это эгоцентризм, отчужденность от других, отчужденность от Бога, противопоставление. Человек не может отказаться от своего взгляда совсем, но он может посмотреть или сделать свой взгляд, направленным не из себя самого, а постараться смотреть так, как-будто не он — центр мира, а центр мира — Бог. И постараться посмотреть на мир глазами Бога. Отсюда начинается путь к смирению, это посмотреть на мир другими глазами. Это не то, что человек отказывается от себя, он отказывается от своей обособленности, от своего сопротивления, противопоставления себя Богу, в первую очередь.
А как увидеть мир глазами Бога? Это достаточно просто. Просто понять, как это делается, но не легко исполнить. Когда Бог дает нам заповеди, Он говорит о Самом Себе. По-сути Бог говорит: «Делай, как Я!» Если кто-то тебя просит, помоги ему. Любите враги ваши… Да и нет нужды перечислять заповеди, все мы, слава Богу, Евангелие читаем. В Евангелии Бог говорит о Самом Себе. Если мы хотим видеть мир так, как мир видит Он, то и мы должны поступать также, как поступает Он, поступать по заповедям. И, действительно, подвижник начинает поступать по заповедям, старается делать как учит Христос, как Он повелевает, как Он советует, к чему Он призывает; чему учат и другие подвижники, которые преуспевают по Богу. Но когда он начинает тщательно исполнять, чем больше он старается, тем больше начинает видеть свою несостоятельность. В какой-то момент это видение доходит до ужаса. Человек видит себя в свете заповедей — свете, который Бог принес, который есть Свет миру, он видит себя уродом, ничтожеством, выродком..Это очень болезненное страшное состояние. Но это справедливый взгляд. Человек видит себя абсолютно нищим в нравственном духовном отношении. Он несет абсолютное поражение. Но парадокс в том, что также видит его и Бог, он увидел себя глазами Бога. И в этот момент, как и говорит заповедь блаженства, действительно, Бог приходит к человеку. Когда взгляд Бога и человека совпадают, в первую очередь, на самого себя, то приходит к человеку и сила Божия. Человек реально начинает переживать Божье присутствие. «Блажени нищие духом, ибо тех есть Царство Небесное», которое начинается с пришествия Господа. Когда человек сумел посмотреть на себя глазами Божиими. И в человеке начинает проявляться сила Божия. Человек в этот момент примиряется с Богом, смиряется.
Слово «смирение», которое мы применяем, скорее всего не просто составлено, а составлено с учетом этого духовного видения, что смирение — это мир, мир с Богом, умирение, примирение. И отсюда начинаются лестница блаженств. Когда к человеку приходит сила Божия, то самое важное, самое первое — это плач человека о своей погибели, который является для него целительным; плач, который исцеляет его от страстей, в первую очередь от страстей вожделевательной части, а затем и раздражительной части, и в этом для человека великое утешение. «Блажени плачущие, ибо они утешатся», освобождаясь от страстей, от греховного плена. А когда у человека затем выздоравливает раздражительная часть души, когда он избавляется от уныния и гнева, становится кротким — это значит, что большая часть человека уже выздоровела. Он начинает владеть собой, владеть землей своего сердца, он начинает властвовать над собой, его уже страсти не прельщают, он старается видеть мир таким, каким Бог его видит, видит мир. Он начинает алкать и жаждать правды не своей, а Божьей; когда он видит правду Божью в мире, эта жажда совместно с силой Божьей, с силой божественного зрения (а эта сила Божья постоянно возрастает по мере того, как он смиряется с Богом все больше и больше), то он начинает созерцать мир, у него открывается созерцательная часть души. И когда он смотрит на мир, он видит в том числе и грех. По нашему мнению, что когда человек видит грех, как мы, те, кто жаждет правды — это тот, кто пытается голову оторвать всем «гадам». Это мы так понимаем, что «жаждет правды». На самом деле, человек, который смотрит не нашими глазами, а глазами Божиими, он видит иначе; он начинает плакать о тех «гадах», которым мы готовы голову оторвать, он проливает о них горючие слезы, как о себе самом. В нем проявляется энергия Божьего милосердия, он насыщается силой Божьей в этом милосердии, в жалости к миру. «Блажени милостивии, яко тии помиловани будут». И сам себя видит этими очами Божиими, и мир окружающий глазами любви. И тогда перед этим человеком спадает завеса, он начинает понимать смысл вещей, у него очищается сердце от всякой грязи, он созерцает тайны Божии, он входит внутрь творения, внутрь людей, внутрь человеческих душ, он видит не только себя, но и окружающих так, как видит этих людей Бог. У него уже почти глаза Божии.
Тогда, когда он проникает внутрь людей этим взглядом, соединенным с видением Божиим, то он соединяется, смиряется со всем творением, он проникает в суть вещей, во внутрь вещей, внутрь душ человеческих. Он становится миротворцем, он живет на Земле как Бог, он — второй Бог после Бога на Земле. Как мы говорим «преподобный», как Сергий Радонежский. Преподобный — подобный в высшей степени. Смирение — это не бессилие совершенно; смирение, которое человек приобрел, восходя от силы в силу, когда человек достиг такой степени смирения, что он становится чадом Божиим, близким к Богу, как эта заповедь: «Блажени миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся». Такой человек проникает в душу мира, такой человек при общении, когда с ним общаешься, берет тебя в свой плен. Тот, кто общался с людьми духоносными, он чувствует, что внутри происходит, когда с ними общаешься. Как спутники Господа, который шли в Еммаус, когда Господь с ними говорил, они вспоминали: «Не сердце ли наше горело в нас, когда Он с нами говорил?» Противиться этому почти невозможно. Это настолько внутренняя сладость, когда с нами говорит человек — миротворец, смиренный, преподобный, то внутри мы слышим его слова, исходящими как бы изнутри нашего сердца. Все самое лучшее в нас начинает отзываться, говорить, звучать, чувствуя этого человека, находясь рядом с ним. Противиться этому почти невозможно. Это не бессилие, это максимальная сила, которая только может быть у человека на Земле — сила Божия.
Когда Ирод царь посадил Иоанна в темницу за то, что тот его обличал всенародно, а потом сам бегал к нему как можно чаще, чтобы побеседовать, потому что в сладость ему была беседа с этим человеком, в котором жил Бог. Эти смиренные люди совсем не забитые, люди, которые достигают такой меры. Один из них говорит: «Уже не я живу, но живет во мне Христос». Другой говорит: «Мы имеем ум Христов». Это не гордость, это факт, это реальность, это проявление смирения, силы. Это новое творение, новая тварь — человек, который видит мир глазами Божиими, который примиряется с созданием, не враждует с ним, но заботится о нем, печется, любит это создание. Смирение в отличие от гордости, которое есть сила разрыва, смирение — это сила единения. Преподобный Сергий страдал больше всего от этой розни, которая есть в мире. Он говорил, что, взирая на святую Троицу, мы можем преодолевать эту рознь в мире. И поэтому он благословил преподобного Андрея Рублева написать икону святой Троицы. И саму обитель, в которой он жил, это первая обитель в честь святой Троицы, которую он основал. Если мы смотрим на икону, написанную Андреем, мы можем возвыситься мыслью к святой Троице, где есть три сознания, но один взгляд. Не три разных точек зрения, а одна точка зрения на все. Один взгляд, одна воля, одно желание, одно действие, единая жизнь. Это три и один, которые равны друг другу. Это единый Бог: Отец, Сын и святой Дух. И человек призван к этому единению, к воцерковлению своего ума. Глава Церкви — Христос в соединении с Богом, к боговселению, к обожению. К этому единству стремились все святые, они видели мир в свете Божием. Об этом идет речь, речь идет о смирении. И человек, который достиг такой меры, он, действительно, близок к любому другому человеку.
Один старец пришел к другому старцу в гости, и на кухне был некоторое время с его учеником, который готовил рыбу. В какой-то момент старец позвал ученик, и ученик, который резал рыбу, бросил нож и сразу побежал по зову наставника. Когда вернулся, этот гость ему говорит: «Какое у тебя смирение, ты ни секунды не задержался, ни на мгновение». А тот говорит: «Разве это смирение? Пойдем, я покажу тебе смирение старца». И этот ученик приготовил рыбу, специально один кусок замечательно приготовил, а другой недожарил, он полусырой был. Когда они сели за трапезу, ученик подкладывает хороший кусок старцу и говорит: «Попробуй, старец, как я приготовил рыбки». Старец начинает кушать, говорит: «Неплохо». А ученик говорит: «Ну что ты, старец? Эта рыба не удалась, не очень хороший кусочек». Старец посидел, говорит: «Да, не очень хороший». Ученик говорит: «Я тебе дам сейчас получше, замечательный кусочек». И дает ему непрожаренный кусок. Старец начинает есть непрожаренный кусок и говорит: «Замечательный, просто чудесный кусочек». Это пример смирения. Мы видим, что в данном случае в уединении с учеником старец видел ситуацию глазами ученика, отказавшись от собственной оценки. Это проявление смирения в человеческом общении, просто пример.
А о силе Божьей, которая исходит от святых, можно говорить много. Можно говорит на примерах из истории, из жизни преподобного Сергия: как князья к нему приходили, вели себя перед ним кротко и послушливо; великие князья слезали с конец, шли к этому старцу, который работал на огороде, и ждали, когда он закончит. Более того, когда человек стяживает смирение, он может повелевать даже грозным властителем, которые не хотели бы с ним считаться. Так, например, Лев великий папа римский, когда вождь гуннов Аттила завоевывал Аппенины, уже шел по Римской земле, остановить его было невозможно никакой армии, отправили, попросили пойти ему навстречу папу Льва. Это середина V столетия. Папа Лев поговорил с Аттилой, и Аттила повернул свои войска. Его военачальник спрашивает: «Что? Почему? Зачем? У нас Рим под ногами, мы можем войти в него почти без сопротивления. Это богатейший город мира!» Он говорит: «Когда этот старик говорил со мной, я не мог сопротивляться, у меня было такое ощущение, что со мной Бог говорил». Это, действительно, так. Так бывает при общении с преподобными. Поэтому мнение о том, что смирение — это бессилие, совершенно ложно, что смирение — это бездействие, это неправда. Смирение — это высочайшая степень добродетели; это добродетель, в которой присутствует Бог. И человек, который имеет смирение, он является господином всей твари. Он пленяет не только людей, но и животных, как преподобный Сергий кормил из рук медведя, который к нему ластился, как котенок. И мы знаем, что то же самое делал Серафим Саровский. Но еще более преподобный Сергий пленил души русских людей, которые жили в то время, которые жили после него, и до сих пор пленяет наши сердца. Противиться обаянию этих людей, их власти, их влиянию невозможно.
И сегодня мы совершаем память преподобного Сергия, и совершает его память вся русская Церковь и надеется на его святые молитвы, на его предстательство, его помощь. И особенно мы имеем надежду, потому что наш храм находится под особым покровительством преподобного Сергия. Сегодня у нас престольный праздник. Аминь.