С этим скромным худощавым человеком, которого часто цитируют на страницах Медицинской газеты, мы общались во время недавно проходившего в Москве III съезда руководителей Церковных реабилитационных центров. Владыка Мефодий (в миру Кондратьев Михаил Александрович), епископ Каменский и Алапаевский, Председатель правления Благотворительного фонда святого праведного Иоанна Кронштадтского, руководитель Координационного центра по противодействию наркомании Синодального отдела по благотворительности, почти 20 лет посвятил проблеме реабилитации наркозависимых. В 2005 году он был награжден медалью «За содействие Госнаркоконтролю России» Федеральной службы РФ по контролю за оборотом наркотиков.
Вы родились в Уфе в 1957 году. Кем были ваши родители?
Родители были простыми людьми – отец работал на заводе сначала слесарем, потом технологом, потом из-за финансовых сложностей опять вернулся в слесаря, которые тогда получали заметно больше. Мать трудилась там же в конструкторском бюро. Моя младшая сестра сейчас живет в Уфе.
Чем вы увлекались в детстве?
Увлечения были разные и зачастую я выступал, как лидер в различных играх, например – на военную тему. Но больше всего меня увлекала наука, в частности – физика.
И потом вы закончили Московский физико-технический институт, факультет молекулярной и химической физики. Затем преподавали физику в Башкирском медицинском университете в Уфе.
Это был мой период перед уходом в Церковь. У меня было распределение в аспирантуру, но я окончательно решил, что наукой заниматься не буду, в аспирантуру не стал сдавать экзамены, получил свободное распределение, освободился от обязательства трехлетней отработки. Вернулся на время в родной город. Работая в течение года в медицинском институте, я более занимался своим воцерковлением.
А как к вам пришло решение посвятить себя церкви?
Отчасти это было связано с некоторыми событиями внутренней жизни, о которых не принято рассказывать. Еще до этого стало понятным, что не готов посвятить свою жизнь науке. Пытался искать себя в других областях, даже в театральной деятельности, но и творческие студии не дали искомого. Поиски закончились приобщением к Церкви – Бог призвал. Уход от светской жизни был постепенным, да и родители не были в восторге, мечтали для сына о судьбе ученого. Церковь тогда была вытеснена на обочину – хотя не было прямых гонений, но притеснения для нее еще не прекратились.
С 1998 года вы занимаетесь наркозависимыми – почему выбрали именно их?
Не я выбрал – меня выбрали. Так случилось, что у меня появилось духовное чадо из Питера, которая подвизалась в помощи подсевшим на наркотики. Она познакомила меня со своими друзьями сподвижниками, которые тоже оказывали помощь наркозависимым. Общаясь со мной, они постепенно воцерковлялись, поскольку я учил их и вводил в жизнь Церкви – они, в свою очередь, просвещали меня о наркомании и наркоманах. Это было в начале 90-х, а в 1998 году начался кризис. И мы стали искать помощников для того, чтобы наш уединенный сельский приход мог в новой ситуации выжить. Было принято решение пригласить на приход в качестве послушников людей, которые выходят из наркотической зависимости. Они помогали нам, а мы – им.
Сейчас в РПЦ существует около 80 центров для наркозависимых – вы всех желающих берете для послушания и реабилитации, или сначала они должны пройти лечение в диспансерах?
Мы не берем человека в стадии активного употребления наркотиков – он должен остановиться и пройти дезинтоксикацию, а в некоторых случаях и психокоррекцию в стационаре, у нас нет медицинской лицензии для этой деятельности.
А можете рассказать поподробнее, как проходит реабилитация в ваших центрах? Используете ли вы народную медицину?
Нет, мы не используем так называемую «народную медицину», да и смысл этого термина неоднозначный. По сути, наша реабилитация – это духовное перевоспитание человека. У наркомана в организме происходят необратимые процессы и надо научиться справляться с этой проблемой так же, как можно справиться с жадностью или тщеславием. Это перевоспитание происходит в рамках церковных традиций, насильно никого к себе не тащим. Мы отличаемся от светских центров тем, что в реаблитационный процесс входят молитвенное делание, сакраментальный компонент – церковные Таинства, послушания и пост. Пост научает воздерживаться. Наркозависимый, например, знает, что ему, в отличие от других, выпивать нельзя, иначе можно потерять контроль над собой, стремительно спиться или сорваться на наркотики.
Мы стараемся физически не перегружать своих подопечных, но в трудовых послушаниях они участвуют. Приобретение трудовых навыков в наших центрах не самое главное, важнее умение встроиться в общую жизнь коллектива, умение слушаться, отсекать свою волю, а наркоману, который часто не может ни с кем ужиться, достичь этого бывает непросто.
В настоящее время за год через наши центры проходят около тысячи человек, более половины из которых впоследствии выходят в устойчивую ремиссию. Реабилитация в среднем длится от полугода до полутора лет. В Италии в центре Сан Патриньяно, который мы посещали, реабилитация продолжается целых 4 года. Во время реабилитации жизнь человека не останавливается, в этот период он проживает вступление в качественно новое для него бытие. Затем наступает этап ресоциализации, который тоже длится не менее полугода – чтобы выстроить свою жизнь в социуме на новых основаниях. В это время воспитанник живет уже в городе, решает стоящие перед ним проблемы, но в тоже время для него продолжается реабилитация. Так он оберегается от возможных срывов.
Сейчас поднялась очередная волна борьбы с абортами и бэби-боксами – каково ваше мнение на этот счет?
У нас в Синодальном отделе тема бэби-боксов недавно обсуждалась. Вначале я был их сторонником, но когда послушал специалистов на эту тему, совершенно переменил своё мнение. Что касается абортов, я всецело поддерживаю позицию Святейшего Патриарха. При этом следует понимать, что случаи бывают разные – например, случается внематочная беременность при которой ребенок в любом случае погибнет. Не думаю, что надо обрекать на смерть и его мать. Прерывание беременности по медицинским показаниям все же далеко не всегда оправдано, поскольку медики перестраховываются. Женщина, в полноте предупрежденная об возможных рисках, должна сама принимать решение, не надо на нее давить. Зачастую рискованное решение по сохранению беременности бывает оправданным, и Церковь готова оказать женщине духовную поддержку. Прерывание беременности по другим надуманным поводам не имеет оправдания.
Какой образ жизни вы ведете, чтобы поддерживать хорошую физическую форму, ваше отношение к спорту?
Церковь не против спорта в плане оздоровительных мероприятий, но не ради каких-то высоких достижений. И мне этого из-за моей занятости физической нагрузки не хватает. При возможности уделяю время лечебной гимнастике – возраст уже обязывает.
Что бы вы пожелали врачам в это нелегкое для них время?
Для медицины самими страшными были 90-е годы. Ситуация в целом улучшается. Сейчас кризис, сложная финансовая ситуация, много и других проблем. Но я надеюсь, что медицина неизбежно вернется к «выздоровлению» и обязательно «поправится». Так же как и образование. Как говорил Аркадий Гайдар: «надо только день простоять и ночь продержаться» и все будет хорошо.
А могли бы вы сделать прогноз здоровья россиян на ближайшее будущее? Хотя бы в плане наркомании?
Наркомания – заболевание латентное и оценить количество всех больных невозможно, можно сосчитать только тех, кто состоит на наркологическом учете. Но это одна пятая – одна десятая часть. Различным ведомствам выгодно называть разные цифры. Но в целом такое ощущение, что с этой проблемой ничего не происходит – мы как будто плывем на плоту. Кто-то погибает, а кто-то новый в это втягивается. В наркологии должны произойти радикальные перемены, до сих пор остро стоит вопрос, как в обществе относиться к наркозависимым, и кто будет оператором по созданию национальной системы реабилитации. Проблема наркомании находиться на стыке многих ведомств – и силовых, и системы образования, и медицины, и социальной сферы. И ни одно ведомство не может полностью охватить проблему помощи наркозависимым. МВД этой проблемой точно заниматься не желает. Поэтому в ближайшей перспективе я ничего особо хорошего в этом направлении не вижу — важно сохранить то, что было наработано и при этом не дать возможности развиться деструктивным сектам, нездоровым коммерческим и криминальным структурам на этом поле деятельности. Что будет дальше – Бог покажет. И как решит Президент России.
А если за здравие – работа Церкви с наркозависимыми имеет положительную динамику. Если в начале 2000-х это был период частных церковных инициатив, то в 2010 с появлением в структуре Синодального отдела по благотворительности Координационного центра по противодействию наркомании работа в этой сфере вышла на общецерковный уровень. За 6 лет количество наших реабилитационных центров практически удвоилось. Сейчас все наши центры мы хотим объединить в единую церковную сеть помощи наркозависимым на территории России. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл эту деятельность всецело поддерживает. Можно смело говорить о существовании собственной церковной методики реабилитации. По теме реабилитации наркозависимых Священным Синодом принят концептуальный документ. Но как и везде, существуют кадровые проблемы. Сложности есть и с финансированием. Здесь три пути: собственные ресурсы, которых сейчас не так много; социальный заказ Церкви от государства (как, например, в Германии или Польше), согласно которому затраты церковных организаций по реабилитации в значительной мере государством компенсируются; и частные пожертвования. Но при господствующем в обществе негативном отношении к наркозависимым, граждане очень не расположены тратиться им на помощь, жертвовать на них.
Беседовал Вячеслав Свальнов
Источник: Медицинская газета