Сайт Каменской епархии продолжает публикацию воспоминаний о военном времени, а также рассказов о ветеранах Великой Отечественной войны.
Голиков Андрей Зиновьевич:
Родился я в большой семье. Одних детей было восемь, да отец с матерью. Жили мы в деревне Борисово Катайского района. Родители были трудолюбивые, и нас с детства приучали к труду. И еще они были верующими, и нас воспитывали согласно Божьим заповедям. Семья была дружная, работящая, так что и хозяйство у нас было крепкое. Жили в достатке. А когда начались времена, по которым достаток грозил семьям арестами и гибелью, добрые люди шепнули отцу, что и нам опасно оставаться в деревне. И мы распродали все нажитое и уехали на строительство Синарского трубного завода.
Приехали в Каменск – ни кола, ни двора. Жили на квартире у чужих людей. Тоскливо. Одно утешенье: Покровская церковь – напротив. Да такая красавица! Богатый иконостас. Огромные, в рост человека, иконы. Ажурная чугунная ограда доходила до самого берега Исети и огораживала кладбище. В церковь ходили всей семьей.
Я стал учиться на формовщика, прошел практику и только начал работать самостоятельно, как началась война. Меня сразу взяли в армию. В Шадринске прошел обучение и в августе 1941-го года уже попал на фронт.
Те, кто в это время воевал, помнят, какая тогда «каша» была. Одни наступают, другие отступают, третьи бьются в окружении, а четвертые, как мы, «следуют к пункту назначения».
Прибываем к месту назначения. Дают приказ развернуть станцию. Только развернули – немцы пошли в наступление и погнали нас. Отступили на Валуй, а там – приказ: «Как хотите, добирайтесь до Купинска», потом – «До Россоши». Только дошли: «Отступать до Воронежа». Потом – «до Калача» в пути настигает приказ Сталина: «Сжигать технику и двигаться к Сталинграду». И пошли. Ночь идем. День лежим в кустах. Так и шли 600 километров. Добрались – и начались дни-денечки под Сталинградом.
Помню, шли от тракторного завода. И оказался я прижатым к воде. Всего метров 60 до нее, недалеко от Мамаева кургана. Удерживали высоту и подходы к ней. Шесть раз высота переходила из рук в руки. Там меня и ранило – в ногу и в голову. Один осколок и сейчас при мне.
Пролежал месяц в госпитале. Приезжает за мной полковник: «Хватит лежать! Поехали!» Забрал меня – и я опять на войне со своей рацией. Конец войны встретил в Праге.
Такую войну прошел – и жив остался. И благодарю за это иконку Божьей Матери. Когда я на фронт уходил, отец купил ее для меня в церкви. Сказал: «Возьми, сынок, она тебя спасет!» Зашил я ее в гимнастерку, а крестик нательный и так при мне был. Иконка, крестик да родительское благословение – под этой защитой и воевал.
Никто не знал, что я крест ношу. Когда — медосмотр в части или баня, или другое что, конечно, снимать приходилось. А если была возможность, в церковь зайти, всегда заходил.
Помню, в Черновцах стояли. Узнал, что тут есть наша православная церковь. Отпросился у командира в город, отстоял службу, помолился и вернулся обратно в часть».
P.S. С фронта вернулся Андрей Зиновьевич с орденом Красной Звезды, медалями «За оборону Сталинграда», за Прагу, за Вислу. Война, по его словам, только укрепила его в вере. И когда настало время семьей обзавестись, обвенчался. Деток Господь, правда, не дал, но прожили жизнь по-своему счастливо. Овдовел. Когда задумал жениться второй раз, съездил к архиерею, испросил благословения. Вторая жена – тоже православной веры, тоже участница войны. Когда сошлись, сама предложила обвенчаться.
Краевед Татьяна Ивановна Сарабанская, которая записала эти воспоминания ветерана, так прокомментировала их: «Вот как, оказывается было. Не только «За Родину!», не только «За Сталина!» знали наши воины. Сейчас многие вспоминают, что, уходя на фронт, либо иконку с собой брали, либо «молитовку зашивали». Под обстрелом или бомбежкой и самым завзятым борцам с религией случалось торопливо шептать про себя: «Господи, спаси! Господи, помоги! Господи, помилуй меня грешного!».
Однажды в церкви, у витрины, где были разложены иконки, медальоны, крестики, услышала разговор двух женщин. Одна, показывая другой на иконку Владимирской Божьей Матери, говорила: «Мой свекор с такой иконкой три войны прошел. Холерой болел и выжил. Он с той иконкой до самой смерти не расставался».
А уроженка деревни Смолино Каменского района Анна Матвеевна Иванова вспоминала: «В войну церковь у нас уже была закрыта, и жители нашей деревни тайно ходили молиться в одну из пещер около деревни. Ходили туда по воскресеньям и в праздничные дни. Переборские монашки Надежда и Таисия читали молитвы, пели акафисты и канты. Молящихся всегда было много. В основном, конечно, старушки. Но и те, что помоложе, тоже приходили и детей приводили. В войну многие жили с Богом в душе».
(Из книги Н.И. Буйносовой «Война была у каждого своя»)